Уезжая близко ли, далеко ль,
Верим в возвращение домой.
Синий поезд Киев - Севастополь
Катится по финишной прямой.
Мчится по-над городом неслышно,
Как умеют только поезда,
Здания, машины, клены, вишни –
Через парапет, рукой подать.
Прочно забываются прощанья,
Предвкушенья им не отравить,
Чутко бьется сердце в ожиданьи
Встречи с белым городом любви.
Весь он – вот – налево и направо
От путей в загорные края.
С синего, как летний Понт, состава,
Кажется, сойду сейчас и я.

***

Летний свод омыт грозой
И густа, как полночь крона.
Под луною, под лозой
Два дыханья станут стоном.
В расписные облака
Скоро темень превратится,
И замолкнут хор цикад,
Уступив пространство птицам,
А те двое, чей приют
Потревожен был росою,
Перья белые стряхнут
И оставят под лозою.

***

Надеждой и верой согреты,
Мы шли, куда жизнь повела,
Снимались на фотопортреты,
Чтоб их повторять в зеркалах.
Что ж в новом изгнаньи из рая,
Не в праве судьбу порицать,
Душа потрясенно взирает
На абрис чужого лица?
Ей, взросшей на вешнем рассвете,
Уныло в осенней поре,
Ведь мы еще, в сущности, дети,
Нам так непривычно стареть!

***

Все едино – что быль, что небыль,
Мир к возне нашей безразличен.
Темный город под светлым небом
И реален и фантастичен.
Заблудился троллейбус где-то,
А до дома далековато.
На гирляндах цветущих веток
Вянет серая тень заката.
В даль идти бы, да видно плохо,
Тонет в сумраке город-призрак,
Полон тысячелетних вздохов,
Черно – бел, и высок и низок.

***

Образ утратит очертанья и краски,
Памяти склеп не закустится фиалками –
Все, как со всеми, Орин Алексакис,
Мальчик наивный, что наказан был Парками.
В завтра безбедное поверил ты истово
Больше, чем разумом – бунтарскими генами,
Начал историю страны переписывать
С первой главы – в судьбе своей переменами.
Гневно отринул поколений наследие.
Но, смуту сея в честь грядущей законности,
Вихри враждебные всех равно пометили
Рьяной тщетой, коростой крови на совести.
Все ли на свете в свой черед перемелется,
В двадцать один кто изменял убеждениям?
Весь ты теперь, товарищ, улица-лестница,
Стиксов приток, ведущий к водам забвения.
Все там окажемся, намаявшись в драке,
Сон предпочтя людским кипучим истерикам.
Тем и утешься, Орион Алексакис,
Юноша с именем космически-эллинским.

***

Испания и Русь. Их суть близка.
Оружием ковалась эта суть.
В двух точках одного материка
Сошлись Европа с Азией грудь в грудь.
Сквозь пустоши утраченных веков
Шли воинства за мщеньем и мечтой –
На халифат! На орды степняков,
Что сделались Ордою Золотой!
И вне поповских свар целуя крест,
Как в солнца диск в единый веря лик,
Молились, чтоб покой родимых мест
За ратника святые сберегли.
А он в аду земном не подведет,
Бестрепетно живот положит свой
За отчий край, за вольный синий свод
Над Брянском, и Толедо, и Москвой.



ЗЛОЙ ГОРОД КОЗЕЛЬСК

Злой город. В нем даже младенец – враг.
"Бей! Бей!" – хан Бату вновь и вновь отдает приказ,
И толстые щеки пылают огнем костра,
И черное бешенство булькает в щелках глаз.
Конечно же, будет он взят, этот подлый град,
Сложивший к подножию стен своих столько мурз,
Но множеством ярких, великих побед богат,
Хан мыслью не справится с каверзным "Почему?".
Козельск окружен, и спасения нет уже,
Никто не поможет. Неужто в своем уме
Те вдовы, что взяли мечи и щиты мужей
И стрелами бьют по кишащей под ними тьме,
Те ветхие старцы, что с миром не отошли,
Но одр свой покинули, вспомнив былую стать,
И в саванах вышли на кромку родной земли –
Последний пример внукам-правнукам показать.
Мальцам рост мешает встать с ними к плечу плечом,
Но храбростью сердца ребята равны дедам,
Разит хана город Руси кладенец-мечом,
Пугающей местью за взятые города.
Неистовый город, он будет наказан так,
Что мир ужаснется, прослышав про месть Орды,
Отплатит Орда за бессилье своих атак
На то, что и выше и крепче любых твердынь.
Что именно? Глупо мотать эту мысль на ус,
Бату недосуг, ему дальше скакать пора,
"Тот город был злой" – вот ответ на смятенье мурз,
На вопли калек, что бесславно покинут рать.
"Злой, глупый…" Ждет хана богатой добычи блеск,
Власть горы и долы в бесцветную пыль стирать,
Забыть бы позор – твердь, с которой ушел Козельск,
Всем миром, в свой синий, свой полный героев рай.

***

Письмо вернулось, и сомкнулась даль
В конверта точке. Мрачно стало, сыро.
Ты не звони мне больше никогда
Из навсегда утраченного мира.
Связь прервалась, а дружбе вышел срок,
Сквозь много весен грянула расплата,
И ты сегодня мною пренебрег,
Как я тобой давным-давно когда-то.

***

Нож кремневый, топор, медный меч, булат
Над побоищем – тень орла
От поверженных тел степь черна была,
А потом – от костей бела.
У бесстрашных племен больше нет имен,
Их сокрыл неизвестный век,
Что взбагрянил над степью предсмертный стон
И бойцов переплел в траве.
Миллиарды людей по планете шли,
Убегая от страшных зол,
И менялся земли и язык, и лик
Волей тех, кто за Солнцем шел.
Сколько вложено крови, надежды, сил
В дни скитаний от гор до гор:
Через дальние дали пленял, манил
Безоглядный степной простор.
Высылали дозоры, пасли коней,
Над становищем вился дым.
Разогнулась дуга, и лежит за ней
Сердце расы, луч Прави – Крым.
Лавой конною схлынула Степь к воде,
Гул наречий в призыв собрав,
Разберись-ка теперь, кто твой Щур, твой Дед
В общем капище горьких трав.

***

Участникам поэтиады

Притомившись от тяжкой ноши,
Сброшу лишнюю кладь забот
И уйду в стан людей хороших –
От полуночи на восход.
Перемучаюсь, боль скрывая,
Чтоб шагнуть в самый полдень дня.
В переулках лазурных мая
Поминайте, как звать меня!
Я увижусь – теперь уж скоро! –
В мире бедственном, но живом
С теми, кто мне улыбкой дорог,
Смехом, шутками, ведовством,
Тех привечу в час дня иного,
Чем у хаоса на часах,
Кто без слов понимает Слово,
Растворенное в небесах.


на главную