***

В саду осеннем грезит мушмула:
Медово-тяжелы ее соцветья,
Белы и сладостны, как бедра Мириам…
От запаха ее пьянеют пчелы,
И сад гудит, как будто бы весна
Чудесным сном вернулась вновь на землю,
И не было ни слез, ни расставаний,
И горький снег не ляжет впереди…
А мушмула все стонет и зовет,
И манит в рай беспамятства и неги,
Под сумрак пологов, пропитанных сандалом,
Где сотни лет протяжный бейт звучит –
Томительный, тягуче-сладкий, нежный,
О тех, кто лишь любовью одержим.
Еще немного, и польют дожди,
Последних хризантем погаснут всплески,
Все будет так – но вопреки всему
Без памяти, без срока, без рассудка
Цветет в саду осеннем мушмула
И светятся магическим сияньем
Рубиновые кубки свежих роз,
Наполненные ароматом древним,
Как солнце и любовь…



ТАНЕЦ

Струится время золотой змеей,
Свиваясь в кольца и свой хвост кусая…
Вот обручи бросает на траву
Танцор, которого зовут Свет Солнца.
Нам кажется, что замкнуты круги,
Но взмах рукой – они уже едины
И стали звеньями одной цепи
Две истины, два жизненных закона –
Один: «Ничто не вечно на земле»,
Другой: «Ничто бесследно не проходит»,
Паденье перышка с поникшей головы
Могучим громом отзовется где-то.
Танцуй, танцор! Пусть смотрят на тебя
Кто сквозь зевок, кто с праздным любопытством.
Века идут, но правда неизменна,
И прорастает даже сквозь асфальт
Как ни руби ее, не жги – она пробьется,
Покуда солнце светит в небесах
Нерасторжимы обручи времен,
Что нас связуют с прошлым и грядущим.
Танцуй, танцор! Во славу всех надежд,
Что нас хранили на краю забвенья.
Струится время золотой змеей,
Конец вдруг превращается в начало,
И наше время только впереди:
Еще мы встретим всех, кого теряли,
Соединится прерванная цепь,
Как обручи в твоих руках, Свет Солнца.
Танцуй, танцор! Покуда длится танец,
Жива надежда – вечности сестра.

***

По нашим могилам идут поезда,
Грохочет метро, тишину разрывая,
И нет нам, смятенным, ни ада, ни рая,
И вечный покой не придет никогда.

Из нашего праха встают города,
И свет застилает кровавая дымка:
Там суша и небо слились в поединке,
И вечный покой не придет никогда.

Пред ночью затихнет сует суета,
По улицам двинутся смутные тени:
Мы мчимся сквозь город толпою видений,
И вечный покой не придет никогда.

По-прежнему время бежит, как вода,
Однажды нас выпустит смерть из объятий,
И призрачных воинов двинутся рати,
И вечный покой не придет никогда.



ЦВЕТ ТЕРНА

Весна пробралась
Сквозь терновник дикий.
Ее вуаль трепещет на шипах
Трофеем дорогим.

Вот первая пчела
Степенно, с важностью расправила усы
И поднялась…
Ведь для нее одной
Уже завернут в чистый белый шелк
Нектар подснежников
И вновь, предтечей мартовских мимоз,
Цветет кизил,
Весь в желтых искрах света.

Последний подснежник
Печаль свою держит в склоненных ладонях.
Полупрозрачную грусть
Об ушедших снегах.
В трауре белых одежд
Средь ликующих примул, огненного шафрана…
Кто сказал, будто первым труднее всего?
С первым идет надежда.
Но кто утешит последних?

***

Мы шли по звездам в море Караби –
По ясным звездам лука и шафрана:
На знатный пир нас зазвала весна,
Уставив стол медовым горицветом
И канделябры примул засветив…
Пир для души, для глаз, с зимы голодных –
Дарам весны приесться не дано.

***

Алмазной пылью тронуты луга:
Цветут цветы, которым нет названья…
Их только эльфам в волосы вплетать,
Под крышею из крыльев стрекозиных.

Невидимая красота земли –
Цветущих мхов, снежинок и кристаллов…
Ни для кого, ничей не тешит взор,
И все-таки цветет и существует.

Лежит благословенье красоты
На крыльях птиц и скорлупе моллюсков,
Как Силы Жизни потаенный знак:
Мгновенное отмечено бессмертьем.

***

Ветер, ветер, брат мой, ветер…
Унеси меня отсюда
За неведомые дали,
Где бы солнечные блики
На руках моих играли,

Где сверкающие реки
Протекают сквозь жилища –
Так далеко, что вовеки
Там никто меня не сыщет.

Там не требуют с живущих
Ни долгов, ни рабской службы,
Там любой на волю пущен,
Там приказывать нет нужды…

Ветер на ветвях танцует
И смеется, брат мой ветер.
Он и в ус себе не дует:
Нет такой страны на свете.

***

Мохнатые соцветья сон-травы
Мне смотрят в душу синими очами –
Бездонными, как небо Караби…

Здесь тишина веками нерушима
И Караби качает колыбель,
В которой, как царевна, спит надежда.

Сомкнув ресницы, грезит синий сон,
Сухим ветрам нашептывая сказки
О городах, ушедших в облака.

Ткет кружева под пологом пещер
Невыплаканных слез скупая влага
И дремлет песня в узком горле гор.

Качается под ветром сон-трава,
Златую колыбель качают горы,
Сокрытую в холодной тьме пещер.

Усни, душа, до той святой поры,
Когда на землю вновь сойдет надежда
И наши горы вновь заговорят.

Ручьи польются светлыми слезами,
Оттает песня в ледяном гробу
И вырвется на волю птичьей стаей,

И горе буйным порастет быльем…

***

Жизнь неизбежна, как страданье,
И даже не мечтай, что где-то
Есть дверь, куда она не вхожа
И тишина за этой дверью
Врачует загнанные души…
От жизни не уйти, не скрыться,
Не убежать – она догонит
В своем безжалостном азарте
Вонзит отточенные когти
И будет месть страшна для беглых:
Она загонит их, затравит
Своими огненными псами –
Насильем, голодом и страхом,
Лакающими наши слезы.
Жизнь хороша для тех, кто не жил,
Кто с ней не спорил и не бился,
Свой крест носил, как украшенье,
Снося побои и подачки
Ее всемилостивой длани –
На все один ответ: «Так надо!».
Но горе тем, кто с жизнью спорил,
Кто отвергал ее желанья –
Она не признает свободы от пут своих
И всюду рыщет, чтоб взять свое:
И плоть, и слезы, и кровь…
Но все ж они уходят –
Ее отринувшие души,
Сквозь все сомненья и страданья
На поиски той белой двери,
В которую она не вхожа.
За дверью чистота сияет
И тишина парит над миром –
В ней плеск ручья и шепот сосен
И ясных звезд далекий голос.

***

Старуха-дворничиха в нищенских отрепьях
Сметает золото, что сыплется с небес,
В огромные, сверкающие груды,
А осень все чеканит и чеканит
Ценнейшую валюту на земле,
Которую ни в грош не ставят люди.

Живое золото струится на ветру –
Дар божества, отвергнутого нами,
Не стоит ничего нефрит луны
И хлеба не дадут за лист кленовый
Не сможет самый опытный меняла
Алмазы неба разменять на пятаки.

В огонь ее, ненужную красу!
Закрыть, заколотить все окна в небо!
А каждого, кто пел о хризантеме,
Прилюдно бить плетьми на площадях.

***

Так одиноко в лесу,
Что голос горлицы дикой
Примешь за оклик –
И вздрогнешь невольно.


на главную