Синим, ранним, очень странным,
Сильным, буйным, полным молний
Утром, свежим, ясным, рыжим,
Красных листьев в чащах полным...
Вот таким осенним утром
Я хотел бы жить сначала,
Чтобы дробь дождя стучала,
Рассыпаясь перламутром,
Чтобы утром, росным утром
Пели птиц весенних хоры,
Отдавались эхом горы,
Разговоры рек подслушав,
Их поймав в ущелья-уши...
Вот таким осенним утром
Я хотел бы жить сначала.
Алых, синих, бирюзовых,
Изумрудных и прохладных,
Ярких, резких, сильных, буйных
Красок мне недоставало,
Чтобы жизнь мою раскрасить
Свежим запахом сирени,
Всплеском бешеного чувства,
Чудом вспененного моря,
Светом дивного искусства,
Чтобы жизнь мою раскрасить...



СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ ТРИОЛЕТЫ

Ольге Зубковой и Виктору Баранову

О моря Черного стихия,
Прикован я к тебе судьбой,
Люблю я штиль твой и прибой,
О моря Черного стихия.
Я с детства покорен тобой,
Ты мной любима, как Россия,
О моря Черного стихия,
Прикован я к тебе судьбой!

Моя далекая Россия,
Чем дальше, тем для нас родней,
И чем становимся взрослей,
Моя далекая Россия,
Для нас утрата все больней,
Как моря Черного стихия,
Моя далекая Россия,
Чем дальше, тем для нас родней.

Как моря Черного стихия,
Россия, ты всегда со мной,
С непредсказуемой судьбой,
Как моря Черного стихия.
Была ты грешной и святой,
Но вожделенна, как мессия,
Как моря Черного стихия,
Россия, ты всегда со мной!



РОМАНТИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

Анатолию Топерману

Моя выходит шхуна в море,
Ее попутный ветер гонит,
И нас седые капитаны
Ведут в неведомые страны.
Остались в прошлом жизни страсти –
Враги, любовь, грехи, напасти,
Нас вдаль уносит ветер странствий –
Неистребимый зов пространства.

А где-то берег остается,
К нему мой парус не вернется, –
Душа от прошлого устала
И оторвалась от причала.
О шхуна жизни, шхуна счастья,
Теперь в твоей я только власти,
И пусть пьянят шторма и бури, –
Мой парус реет средь лазури.

Как вольно на морском просторе!
Смывают волны наше горе,
И ветер лица нам ласкает,
А чаек за корму швыряет;
И пусть волна нас раскачала,
Прекрасны вечные начала –
Морей безбрежность и бездонность,
Морских стихий непобежденность...

Моя выходит шхуна в море,
Ее попутный ветер гонит,
И мы, седые капитаны,
Плывем в неведомые страны;
Бушприт срывает с гребней пену,
И парус наш, поддавшись крену,
Крылом взлетает над волнами,
И вслед за ним летим мы сами...

О шхуна жизни, шхуна счастья,
Теперь в твоей я только власти,
И пусть пьянят шторма и бури, –
Мой парус бьется средь лазури!



РОЖДЕСТВО

Борису Цытовичу

Средь мрака бытия и дикости восточной
Зажжен был неземной, невиданный огонь,
И он мерцал в ночи, загадочный, полночный,
И по небу его влачил гривастый конь.
И странная звезда с упорством назиданья
Вела волхвов, вела в далекий Вифлеем,
Туда, где наконец свершились предсказанья
И где родился тот, кто станет Светом всем.
И вовремя прибыв к неведомой пещере,
И разложив пред ней прекрасные дары,
Склонились пред Христом адепты Новой Веры:
Предвидя будущие жертвы и костры.
Но ладан, смирна и мерцающее злато –
Неравнозначная и скудная цена
За все, что будет с кровью в муках взято,
Чему цена никем не определена.
А он познал уже неотвратимость чаши –
Иуды поцелуй, его слюнявый рот
И все грешки, грехи и ухищренья наши,
Весь лицемерно-лживый человечий род.
Как запевал петух, так сразу отрекались,
Глумливая толпа ревела вновь: "Распни!",
И над поруганным и беззащитным издевались...
В тысячелетия сложились эти дни.

О, сколь труднее путь, когда тебе известен
В ладонях каждый гвоздь и терниев венец,
И тяжко оттого, что в радостях – все вместе,
А на кресте – один... Таков Христа конец.
То, что мы кесарю должны отдать, мы знаем
И не скупясь ему и более дадим,
Но о святом всегда постыдно забываем
И Богу – богово отдать мы не спешим.
Уже две тыщи лет рождается мессия,
Толпа ликует: Бог и благ, и свят!
И радостно поет, трезвонит вся Россия,
Но каждый год Христос безжалостно распят...
Пророка нет в своей неверящей отчизне,
А появись учителя, прекрасны и чисты,
Чтоб праведно вести к Любви и светлой жизни,
Для них всегда найдутся новые кресты...
Но каждый Новый год, любовью переполнен,
Забыв земную боль, не веря в злой прогноз,
В надежде нас спасти, решимости исполнен,
Рождается опять нам все прощающий Христос!



ВЕСЕННИЙ ЭТЮД

Опять февраль – коварный зачинатель года
Весне не уступил земную магистраль,
И вновь нас подвела проказница природа,
И снегом обожжен зарвавшийся миндаль.

А вешние цветы – как серые обноски
На фоне белоснежной скатерти зимы.
Посланцы ранние, предвестники весны
Лежат увядшие – безжизненны, неброски:

Но февралю конец – продуман план природы,
И торжествует март – цветенья властелин.
Он зачинатель вешних сказок и былин,
И вечный символ возрожденья и свободы!

Вскипает пеной белорозовый прибой
Садов цветущих, пробудившихся от спячки;
А в синеве небес неведомые прачки
Стирают облака и сушат над землей.



ТВОРЧЕСТВО

«Как посох твой тяжел,
И путь тернист, художник...»

*

Трудна стезя, дарованная Богом
Кому дано творить, с того и спрос.
И путь усыпанный... шипами роз
Для многих стал «заслуженным» итогом.
А если он как пальцев пятерня?
И музы завлекают, как Цирцеи?
Нет от болезни этой панацеи,
Не утолить прожорливость огня.
С небес сойдя, божественные звуки
Меня тревожили, как ветер паруса,
Кoряво губы выжимали голоса
И порождали сладостные муки.
С усердием и трепетом невежды,
Я примерял искусства, как одежды,
И эта страсть ветвилась и росла,
Но дело было вовсе не в кокетстве –
То жадность буриданова осла
Меня трясла, как малярия в детстве
И все дороги обойти звала;
Была мне каждая из них мила,
И я никак не мог остановиться,
Чтоб грозовым дождем пролиться,
«Пробиться, протаранить», взять рубеж...
И эта незамеченная брешь
Осталась незалатанной, как днище
Пропоротого рифом корабля...
Так не хватало верного руля,
Чтоб избежать потерь и пепелища...
Но я не знал еще, что истина проста:
Каков твой крест, такая и молитва;
Меня приворожила красота,
Звала тысячеглазая палитра,
Но я боялся белизны холста.
Проста, как знак, конструкция креста,
Но что есть совершенней для распятья?
Влекут крестов суровые объятья –
Ведь жизнь без творчества уныла и пуста.
Но нет обиды, что удел таков –
Нам выпал лучший, самый светлый из крестов.

* *

Моей душе все близко, вожделенно
И то что тленно и нетленно...
И глыбь морей и неба высота,
Непостижимая как вечность пустота –
Все для творца – добыча, откровенье,
Bсe пища для святого вдохновенья:
Тепло доверчивого мягкого зверька –
Зайченка серого, бездомного щенка;
Покой и тишина предутренней прохлады,
Таящие в себе и муки ада;
Лампады пред иконою горенье
И тленье осенью ночного костерка;
Влечет меня сиянье острой стали
Дамасского клинка с подтеками зари,
И ветры перемен – леванты и мистрали,
Что паруса надежд, как тряпки, в клочья рвали,
Пытаясь разыграть безумное пари;
Текучая прозрачность у стекла,
Слеза дождя, что по стеклу стекла;
И все, что из земли произросло,
Ветвилось, колосилось и цвело,
Природы простота и прихотливость –
Неторопливость вечного резца
Отца небесного; И не строптивость
А вдохновенность мудрого лица,
В котором есть святая справедливость
Не гения, но мастера творца...
И пламя зыбкое простой свечи,
И тени птиц в загадочной ночи,
И мрамора каррарского свеченье,
Как зарожденье жизни изнутри...
Возьми все то, что служит вдохновеньем
И мир неповторимый сотвори.

* * *

«Сотри случайные черты» беды,
Мечты бесплодные безжалостно сотри –
Они пестры, как сон непостижимы
И так ранимы, как идеалы красоты.
И я ловил их бестелесный луч,
Забыв, что ключ... потерян, а замки
От каждой необузданной строки
Живут в немом и тайном напряженьи,
Скрывая зарифмованный финал...
Я ключ искал, я бился в исступленье,
То находил, то вновь его терял,
Накал душевного порыва и боль игриво
В слова, как в клетку зверя загонял,
И замирал, как на краю обрыва,
Подняв мечту, как лошадь на дыбы...
Но не дано уйти нам от судьбы,
Слабы уловки наши, ухищренья –
Когда вступает в битву провиденье
То предрешен исход борьбы.

* * * *

О, сколько нужно нам терпенья
И каждодневно – рабского труда,
Чтоб эта грубая, словесная руда,
Не убоявшись божьего суда,
Вдруг обрела зерно предназначенья,
И вспыхнув, как сверхновая звезда,
Легла на лист живой строкой стихотворенья.

* * * * *

Нас творчество влечет неодолимо, –
Хоть вечна суета и недосуг,
Но ухо жадно поглощает звук,
А глаз корыстно ловит краски мира,
И сущее не пронесется мимо –
Ведь нам не зря дарованы пять чувств;
Но немота, как смерть невыносима
И слово силится сорваться с бренных уст.
Звучат в душе посланцы сфер небесных,
Они, затронув сердца тайную струну,
Освобождают птиц из клеток тесных,
Гармонии не нарушая тишину.
И то, что в памяти хранится, воплотится,
Как в глине оттиск созидающей руки...
Дрожит перо – исчерканы страницы
В отчайном поиске единственной строки –
Ведет художник сам с собою битву,
А звуки, краски и слова нам не враги.
Стихи творят, как мессу, как молитву,
Чтоб были вечны, безупречны, высоки.


на главную